О войне и победе

Из непридуманного

9 мая наша страна будет праздновать великий и святой День Победы. Мы привыкли считать годы от Рождества Христова, и это естественно. Однако, в средние века в жизни христианского мира существовали параллельные хронологии — от сотворения мира, от Александра Македонского и даже … от Диоклетиана. Правда, называлась эта хронология — эра мучеников. Для нашей страны, параллельно основному летоисчислению от Рождества Христова, я предложил ввести еще две параллельные хронологии. От крещения Руси. И от Великой Победы.

Почему? Потому что если первое рождение Руси было ее крещение, то второе — Победа. Победа в Великой Отечественной войне явилась спасением русского народа (и иных народов исторической России) от физического истребления. Но также и знамением духовного возрождения России. 

К сожалению, находятся недалекие, корыстные и сластолюбивые люди, которые публично заявляют: «Плохо, что нас немцы не завоевали. Тогда бы мы сейчас баварское пиво пили». Слушая таких смердяковых, поражаешься не только их подлости, но и глупости. Да, пили бы они... лагерные помои. Воду, зараженную человеческими испражнениями, как это было в Ясеноваце, страшном концлагере, где хорваты, пособники немцев, уничтожили полмиллиона сербов. Если бы не стали лагерной пылью.

Вспоминает протоиерей Евгений Ефимов, настоятель храма св. благ. князя Александра Невского в годы войны находившийся в оккупации в Псковской области. «Узнали мы с мамой, что неподалеку от нас — концлагерь с нашими военнопленными. Набрали продуктов — из последнего, отварили картошки, взяли хлеба и повезли им на саночках. Дело было зимой. Приходим. У проволоки столпились военнопленные, раздетые, разутые. Истощенные — на людей не похожи. Тени. Тянут истощенные руки через проволоку. «Хлебца. Хлебца дай». И на всех не хватило... До сих пор помню, хоть почти семьдесят лет прошло».

Первый проректор Санкт-Петербургской Академии, заслуженный профессор Академии протоиерей Василий Стойков, бывший в оккупациии в Кировоградской области вспоминал, как на его глазах власовец застрелил десятилетнего мальчика, так, ни за что, как на площади немцы публично вешали партизан.

Вспоминает Александра Васильевна Аксенова, библиотекарь Санкт-Петербургской духовной академии: «Маленькой девочкой я оказалась в немецкой оккупации, в Ленингрдской области, в деревне под Кингисеппом. Из немецкого тыла, совершенно непостижимым образом удалось выбраться в блокадный Ленинград. Видела я и Блокаду. Могу сказать, что в блокадном Ленинграде было легче. Пока были немцы, летом-осенью сорок первого было еще ничего. Но когда их сменили осенью венгры, стало совсем невыносимо. Начался настоящий голод. Зимой 1941-42 года от голода слегла и умерла ее бабушка, полная сил семидесятилетняя женщина. Перед смертью она просила одного — кусочек хлеба. И вот вышла я, пошла по деревне, стучу в окна «Бабушка умирает, дайте хлебца для бабушки». А мне говорят: «У нас самих нет. Ступай с Богом». В одном единственном доме ей подали. Но и этот кусочек она до бабушки не донесла, его вырвали из рук голодные беженки: «Нам самим есть хочется».

Вспоминает Анна Федоровна С., жительница деревни Чаща Гатчинского района Ленинградской области: «При немцах нас не кормили. Давали хлеб только тем, кто на них работал. Остальные, кто не мог, или для кого работы не было — живите как хотите. Выживали, как могли. Ходили за сотню километров в Псковскую область — косить траву, или менять вещи. Голодали страшно. Но самое страшное началось, когда немцы стали отступать зимой 1944 г. Прошли по деревне и сказали: «Собирайтесь, выходите». Кто не хотел или не мог идти, тех пристреливали. Деревню сожгли. Шли пешком, некоторые не выдерживали, падали. И оставались в снегу. А когда добрались до Латвии, то тогда раздали нас латышам. Батраками».

Кажется понятно, что нас ждало после победы немцев? Известнычеловеконенавистнические планы Гитлера оставить на европейской части России лишь 30 миллионов, остальных же переселить за Урал, либо истребить. Для оставшихся предполагался минимум жизненных благ, минимум образования - всего четыре класса для всех. 

Вот какая планировалась религиозная жизнь для будущих покоренных жителей восточного пространства. Вот что говорил Гитлер на совещании 11 апреля 1942 года: «Необходимо запретить устройство единых церквей для сколько-нибудь значительных русских территорий. Нашим интересам соответствовало бы такое положение, при котором каждая деревня имела бы собственную секту, где развивались бы свои особые представления о Боге. Даже если в этом случае в отдельных деревнях возникнут шаманские культы, подобные негритянским или американо-индийским, мы могли бы это только приветствовать, ибо это увеличило бы количество факторов, дробящих русское пространство на мелкие единицы».

Очень хорошо человеконенавистническую программу немецких фашистов определил святитель Николай Велимирович: «А всем нам известна их философская теория насчет пространства и освоения его: чтобы продвинуться и захватить… сады, виноградники, огороды, поля, луга, леса, реки, горы и так далее. Но вы, сербы, вместе с Богом воскликните в ужасе: "Как же это вы сделаете, если там живут тысячи и тысячи людей, братьев ваших, которые признают Того же Единого Творца и Отца - своего и вашего? Как?!" "Легко сделаем - отвечают они. - Совсем легко. Людей мы огнем повыжигаем, а их леса, поля и виноградники себе заберем. Людей покосим, а их капусту себе оставим, чтобы росла для нас. Людей повылавливаем, поснимаем с них одежду, а их голыми потопим в воде. Людей уничтожим, как гусениц, а их добро и золото заберем себе. Людей потравим ядовитыми газами, а их зерно, вино и елей оставим себе. Людей изгоним в пустыню, пусть вымирают там от голода, а сами сядем за их столы, будем есть пить и веселиться"».

Однако, победа в Великой Отечественной Войне была не только физическим спасением народа, но и возрождением его духа. Вспомним, что война началась 22 июня - в день Всех Святых, в земле Российской просиявших, и смысл этой мистической даты лучше всего выразил местоблюститель митрополит Сергий в своем знаменитом обращении:«Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Крала шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени пред неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью родины, кровными заветами любви к своему отечеству... Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге пред Родиной и верой и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы - православные, родные им по плоти и вере. Отечество защищается оружием и общим народным подвигом... Вспомним святых вождей русского народа, например Александра Невского, Димитрия Донского, полагавших души свои за народ и родину.... Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей родины. Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг...».

Некоторые публицисты имеют дерзость утверждать, что «победа задавила ростки покаяния». Немногие еще живущие верующие старшего поколения, заставшие войну и послевоенные годы, могут засвидетельствовать, что это - неправда. Не только во время войны, но и после нее храмы были переполнены, люди стремились на исповедь и к причастию, и таких были не тысячи, а сотни тысяч, пожалуй - миллионы. Вот что говорил о.Кирилл (Павлов): «Я шел с Евангелием и не боялся. Никогда. Такое было воодушевление! Просто Господь был со мною рядом, и я ничего не боялся. Дошел до Австрии. Господь помогал и утешал...» Вот он описывает: «...в один воскресный день я пошел в Тамбов. Там только что открыли единственный храм. Собор весь был голый, одни стены... Народу - битком. Я был в военной форме, в шинели. Священник, отец Иоанн, который стал впоследствии епископом Иннокентием Калининским, такую проникновенную проповедь произнес, что все, сколько было в храме народа, - навзрыд плакали. Это был сплошной вопль...»

Вот какое было покаяние, вот как реально а не мнимо жила Православная Россия во время Великой Отечественной войны. На передовой, как вспоминает замечательный петербургский художник, иконописец, глубоко верующий человек, ветеран войны Сергей Николаевич Спицын, солдаты более старших возрастов резко осекали молодых, если с их уст невзначай срывалось богохульство: «Хочешь в живых остаться — Бога не хули».Многие молились перед боем. Поражает находка следопытов отряда «Ингрия»: была найдены останки советского воина, рядом - снайперская винтовка с многочисленными зарубками и Новый Завет. Беззвестный снайпер жил как о. Кирилл Павлов — шел с Евангелием и не боялся.

Если говорить о плодах покаяния, известных нам из слов Иоанна Предтечи (у кого две одежды - отдай одну), то нравственная высота русского человека проявлялась в таких удивительных поступках, как отдача русскими сиротами и вдовами зачастую последнего хлеба военнопленным немцам. Вспоминает моя мама заслуженный врач Василик Галина Георгиевна, как ее одноклассница после войны отдала свою пайку пленному немцу, который под конвоем шел на работу — восстанавливать разрушенные дома Ленинграда. А отец этой девочки погиб на войне...

Временами поражает великодушие русского человека. Вспоминает Сергей Николаевич Спицын. Уже в Румынии они взяли в плен взвод немцев. Из молодых один солдат, прибывший недавно из тыла, стал размахивать автоматом: «Я их, гадов, сейчас всех перестреляю». Его отвели в сторону и объяснили коротко и ясно: «Ты с наше повоюй, тогда и ори». Пленных благополучно доставили в тыл. Хотя всего за несколько дней до этого, немцы, прорывавшиеся из окружения, вырезали сонными с десяток наших солдат, застав их врасплох.

Что же касается даты фактического окончания войны — 6 мая, то о ней замечательно сказал Святейший Патриарх Кирилл: «Победа в Великой Отечественной войне была бы невозможна без особого покровительства Божия... Именно в этот день (святого Георгия Победоносца) завершилась Вторая мировая война. Сам факт совпадения этих событий был знамением, потому что то, что произошло в те страшные годы, во многом являет нам тайну Божественного милосердия». Напомним, что это был день Пасхи Христовой — победы жизни над смертью, любви над ненавистью, правды над ложью.

И таких символических дат в истории войны было множество. Напомню хотя бы некоторые, связанные с обороной Ленинграда — судьбой нынешнего Санкт-Петербурга. Начало блокады Ленинграда, 8 сентября - это День Сретения Владимирской иконы Божией Матери - память об избавлении России от страшного нашествия Тимура в 1395 году. А 27 января - это День святой равноапостольной Нины и День отдания Крещения. Это глубоко символично, потому что для Санкт-Петербурга Блокада явилась Крещением огнем, голодом и кровью, временем мученического испытания.

То, что Блокада началась в День иконы Владимирской Божией Матери, в высшей степени значимо. Пресвятая Богородица, начиная с 1917 года, невидимо управляет Россией и ведет её к вере и покаянию через различные беды и испытания. О Блокаде написаны горы книг. Это и документальная литература и художественные произведения. В последнее время появились книги, которые освещают её и с духовной точки зрения, в частности, сборник «Испытание» с рассказами прихожан Князь-Владимирского Собора о Блокаде. И вот как раз на судьбе отдельно взятого собора, Князь-Владимирского, видно, каков был всенародный подвиг, каково было народное страдание и какова была милость Божия в эти страшные годы.

Вот один эпизод: протоиерей Владимир Дубровицкий, уже пожилой человек, с расстроенным здоровьем, каждый день за 5 километров в лютый холод, больной и изможденный от голода ходил на службу. Его дочь, актриса Мариинского театра, умоляла его остаться дома. А он в ответ: «Не имею права, доченька, не идти. Должен я идти утешать и ободрять народ Божий».В соборе не было отопления, были выбиты стекла, и всё равно служба шла каждый день, не прекращаясь даже во время бомбежек, только выставляли наблюдателей на крыше.

А то, что немцы не щадили церквей, показывает один малоизвестный факт: один из страшных прицельных налетов на Князь-Владимирский собор был 4 апреля 1942 года в Великую субботу, когда верующие пришли святить «пасхальные куличи» - простые кусочки хлеба. Немцы, шедшие под знаком креста, не пощадили русских христиан. И если бы не советские самолеты с красными звездами на крыльях, если бы не зенитки, от собора бы ничего не осталось.

В Блокаду Церковь была со своим народом, в самых страшных его испытаниях. Вспоминает Лидия Константиновна Александрова-Чукова: «Мой отец Константин, младший, седьмой ребенок в семье, родился в 1929 г. в Ленинграде.  

В Стандартном поселке семья разместилась в двух собственных домах, стоявших через дорогу и имела два огорода, благодаря которым, с Божией помощью, и пережила блокаду. В 1943 году, в связи с тем, что деревянные дома поселка стали разбираться на дрова для города, семья была переселена в поселок Шувалово, где стояли войска МПВО.

К концу зимы 1942 года во дворе церкви в Шувалово, где настоятельствовал прот. Александр Мошинский, а регентом был мой дед, как рассказывал отец, все пространство от ворот до озера было занято горой трупов умерших горожан, которые туда отвозили родственники или соседи, да так и оставляли. Так К.М.Федорову досталась горькая участь отпевать своего зятя А.Н.Чукова, тело которого его сыновья привезли из города с Боровой улицы на саночках. В 1977 году К.М.Федоров был похоронен в его могилу. Отец с начала войны, помимо учебы в школе, промышлял сапожным мастерством. Он совсем неплохо подшил валенки о. Александру, за что получил в награду целое богатство - полкило русского топленого масла. 13- летний отец в блокаду сделал не менее шести гробов из нестуганых досок сарая для умерших родственников и соседей.

Во время войны будущий Патриарх митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий, который не имел личного транспорта, старался служить во всех трех действовавших в военном городе соборах и церквах. Однажды, в 1942 году митрополит Алексий служил в Спасо - Парголовской церкви. С ним были диакон Павел Маслов и его сын иподиакон Олег, который поставил Костю Федорова держать посох митрополита.

Так отец стал посошником, а затем иподиаконом и старшим иподиаконом, и практически телохранителем митрополита Алексия. В блокаду трамваи не ходили, и до Никольского собора отец добирался пешком или в кузове военной попутной машины. Ему было тогда 13 лет. Отец с сестрой, моей тетей Галиной Константиновной, носили овощи с огорода Владыке митрополиту. Резиденция митрополита состояла из кабинета и кухни на хорах собора, перегороженных занавеской. Дьякон П.Маслов, Олег и Костя Федоров часто ночевали на хорах собора за клиросом, а отца, как самого маленького, Владыка иногда укладывал спать на свой диван в кабинете, накрывая своим подрясником, подбитым мехом колонка с красивыми кисточками. Сам Владыка при этом ложился спать в ванной, накрытой досками. Сестра митрополита, жившая с ним, А.В.Погожева, спала в кухне. В войну Никольский собор не отапливался. Митрополит баловал отца: однажды - большой железной банкой тушонки, другой раз - копченой колбасой. Другая моя тетка, Н.К.Бабицкая, во время войны начала петь в хоре Никольского собора, а всего ее певческий стаж составил более 50 лет. Впоследствии она в течение 15 лет служила секретарем митрополита Никодима (Ротова). 

Однажды, когда наша семья жила уже в Шувалово, то есть, после 1943 года, Владыка митрополит обедал после службы у Федоровых, а затем отец провожал его на трамвае, которые к тому времени уже пустили. В трамвае Владыка отказался сесть, хотя были свободные места, и всю дорогу стоял. Анна Владимировна всегда беспокоилась за брата и очень благодарила Костю за то, что он его проводил до собора». 

С Блокадой связано много чудес великих и малых.

Во-первых, чудом было уже то, что немцы остановились в пригородах Ленинграда. Но это чудо куплено реками солдатской крови. Степан Сергеевич Семенцов, ветеран войск НКВД, рассказывал нам о том, как их - курсантов, выпускников 1941 года, - выдвинули на оборону Ленинграда после прорыва Лужского рубежа. Немцев они сдерживали в течение нескольких дней. Из 2000 выпускников осталось 50 человек. Эти пятьдесят оставшихся затем бросили под Стрельну. Они составили знаменитый Стрельнинский десант, из которого в живых осталось 18 человек. А вот другой эпизод: защита Невского пятачка. Рассказывает Сергей Николаевич Спицын. Зарыться в землю было некуда - всюду трупы. На этот плацдарм уходили полные лодки, а возвращались один-два раненых. Это было неизмеримое, великое страдание и армии и народа. Здесь, как никогда, народ и армия были едины. Ольга Бертгольц написала великое стихотворение:

Мне скажут - Армия... Я вспомню день - зимой,
январский день сорок второго года.
Моя подруга шла с детьми домой -
они несли с реки в бутылках воду.
Их путь был страшен,
хоть и недалек.
И подошел к ним человек в шинели,
взглянул -
и вынул хлебный свой паек,
трехсотграммовый, весь обледенелый,
и разломил, и детям дал чужим,
и постоял, пока они поели.
И мать рукою серою, как дым,
дотронулась до рукава шинели.
Дотронулась, не посветлев в лице...
Не видал мир движенья благодарней!
Мы знали все о жизни наших армий,
стоявших с нами в городе, в кольце.

Таких случаев было множество. Рассказывает ныне здравствующий протоиерей отец Виктор Голубев, настоятель храма «Кулич и Пасха» в Санкт-Петербурге. Он был во время Блокады 12-13-летним мальчишкой. Во время артобстрела его ранили. Матери сказали: «Ваш сын убит. Идите в морг.» А оказалось, что он ранен, его увезли в госпиталь. Кровь для переливания ему дали солдаты, сами изможденные и голодные они отдали ему кровь. И таких случаев потрясающего самопожертвования, удивительной любви к ближнему можно насчитать сотни.

Мамин дядя Евгений Васильевич Баканов работал в организации «ЭПРОН» по подъему кораблей и остался в блокадном Ленинграде, не стал эвакуироваться, несмотря на то, что был инвалидом. Из блокадного города он слал страшные письма своей сестре, моей бабушке, Тамаре Васильевне Бакановой: «Ты не представляешь, что здесь творится, я чувствую, как ледяная рука смерти берет меня за горло». И тем не менее, свой паек отдавал соседским детям. Он их спас, а сам умер от голода и цинги. Нам, живущим в раздолье и изобилии, не понять, что двигало этими людьми. Сотрудники Ленинградского института растениеводства умирали от голода рядом с коллекциями семян, но не трогали их, зная какую ценность они представляют для страны и для всего мира. Они сохранили эти коллекции ценой собственной жизни. Потрясает один из блокадных рассказов о почтальоне, который нес довольно тяжелый пакет, передачу от летчика. Пакет разорвался, и оттуда выпала плитка шоколада. Человек видел это и, сам умирая от голода, донес пакет до адресата. Это была мать с маленькой девочкой. А почтальон уже не дошел до отделения, упал в обморок и умер от голода. Через много лет, спасенная женщина нашла его родственников, чтобы поблагодарить, нашла то отделение связи и так узнала правду о его кончине.

Что спасало людей? Спасало умение любить и жертвенность. Те, кто так жили, чаще всего спасались. Те же, кто зацикливались на себе и стремились выжить любой ценой, чаще умирали. Спасало людей и умение терпеть. Рассказывает блокадница Лидия Сергеевна С.: «Что нас спасало? Я думаю наше вековое умение терпеть. Как можно было объяснить ребенку, что надо растягивать хлеб, а не есть его сразу, но мне удавалось это сделать. Мы понимали, что это надо претерпеть».

Немногие оставшиеся свидетели той эпохи говорят о великой, подлинно пасхальной радости в день Победы. Вспоминает Александра Васильевна Аксенова:

«В ночь с 8 на 9 мая 1945 года на улице стали стрелять, палить в небо из ракетниц. Все высыпали на улицы «Победа! Подписана капитуляция Германии!». Совершенно незнакомые люди обнимались, целовались, плакали. Одна старушка увидела молодого солдатика, бросилась к нему на шею, заплакала и сказала: «Милый, дорогой мой, победа! Ты останешься жив, тебя же не убьют!» Как после этого можно говорить о каком-то победобесии, как может повернуться язык для этого? 

Про Благовещение говорится так: «Неизреченным Божиим смотрением Благовещение почти всегда находится внутри Великого поста». Я бы сказал так: неизреченным Божиим смотрением праздник Победы всегда находится внутри Пасхи. Потому что это действительно пасхальное торжество: «Смертию смерть поправ». Миллионы наших солдат, миллионы страдальцев в оккупации и концлагерях своею смертию попрали ту смерть, которую несли нам фашистские нечестивцы, люди, притворявшиеся христианами, но Христова духа не имевшие. На пряжках своих ремней они несли слова «С нами Бог», но творили дела безбожные, антихристианские. По форме советская армия может и была армией атеистического государства, но по духу и смыслу того, что она делала, она была армией Христовой. По форме немецкая армия была христианкой, по духу - армией богоборческой. Этот действительно Христов победительный дух, - дух Победы смерти над смертью, и привел нас к Победе. Это тайна Божьего промысла, тайна Божьего человеколюбия, как сказал Святейший Патриарх Кирилл.  

Великая Отечественная война - это не борьба идеологий или социальных строев, это борьба за веру и правду. Победа в Великой Отечественной войне явилась следствием великой милости Божией и страдальческого крестного подвига русского народа и Русской Православной Церкви. 

Советские солдаты отдавали жизни за спасение русского народа и всего мира от физического уничтожения и духовного рабства, в конечном счете - за спасение Православия. Удивительное самоотвержение, великодушие, беспримерный подвиг, который явил наш народ в период Великой Отечественной войны, и есть вклад Русской Православной Церкви в Победу над богоборческой, чудовищной по своей жестокости силой германского фашизма. 

Вклад Церкви огромен, он не поддается количественной оценке, его не выразишь числом священнослужителей, так или иначе участвовавших в войне, или количеством самолетов и танков, построенных на церковные деньги, или даже количеством людей, посетивших церковные службы. Но именно молитва Церкви привлекла милость Божию к Русскому народу, которая, по словам архимандрита Кирилла Павлова, даровала мужество и силу русскому воинству, мудрость и умение его полководцам. 

По благословению Святейшего Патриарха Кирилла в день Победы служится не только панихида, но и благодарственный молебен за избавление России. Сохраним же это чувство благодарения Богу, благодарности и усопшим и живым нашим защитникам и труженикам. И молитвенно вспомним слова из Великого Славословия, произнесенным Патриархом Алексием Ι в День Победы: «Слава в вышних Богу и на земле мир, в человецех благоволение».

Диакон Владимир Василик

Православие.ru